|
|
------========БИОГРАФИИ ГРУПП==========-----Главная » 2008 » Февраль » 24 » Гражданская Оборона
00:27 Гражданская Оборона |
Введение
Все, что движется, не движется, работает, поедает, поедается, — одним словом, живет на нашей планете, — все подчиняется цикличности. Также и жизнь человека — это безусловно смена циклов, постоянные фазы подъема, спа–да, стабилизации и стагнации. Не стоит претендовать на авторство этой мыс–ли, не стоит копаться по справочникам и выискивать: в каком году Кондратьев разработал то же самое. Стоит обратиться к народной мудрости: «Жизнь — шту–ка полосатая: полоса белая — полоса черная» — эту поговорку все знают. А к чему это, собственно, я? А к тому, что каждый период жизни чело–века и общества связан с определенными характерными чертами. Не верите? По–жалуйста: первобытное общество — родовая община — соседская община — союз племен — государство рабовладельческое — феодализм — сословно–представительная монархия — абсолютизм — империализм — капитализм — социа–лизм — коммунизм. Каково? А вот еще пример: титька — погремушка — мишка — книжка — автомат — девочка из соседнего подъезда — пиво — презерватив — стипендия — жена — дети — титька — женщина из соседнего заведения — жена — пенсия.
77–78 гг. — не просто райское время для панка, это, пожалуй, единст–венное время для него вообще. Никто не может сказать со стопроцентной точ–ностью когда и почему умер панк. Некоторые называют панк–рок «стилем одной группы» и считают, что с распадом SEX PISTOLS, единственной группы данного стиля, пропала и идея; другие говорят, о второй волне панка, построенного не столько на смысловой концепции, сколько на одном эпатаже — это EXPLOITED со своим «Punk’s Not Dead», GBH, ANTI–NOWHERE LEAGUE и прочие подобные им группы; третьи называют панк–роком все подряд: от ROLLING STONES до DANZIG; у четвертых еще одна своя точка зрения — и так до бесконечности. Все–таки сойдемся на мнении, что большинство людей ирокезы и шипы на коже (элементы, появившиеся уже в 80–х) считает уже достаточным, чтобы группу отнесли к панк–стилю. Однако, будем считать, что панк жил, жив и будет жить, но видо–изменяясь и развиваясь (!). Поэтому все эти группы новой волны панка не попс или пост–панк, а панк–рок, но прошедший некоторую эволюцию и измене–ние.
Однако, вернемся к началу 80–х гг., когда тон в панк–музыке задавали сибирские группы, первой из которых была и остается ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА… Провозглашение ОБОРОНЫ лучшей (я бы даже сказал культовой) панк–группой, безусловно имеет под собой весомые основания. Так уж повелось, что для ко–го–то панк — это PURGEN и ОРГАЗМ НОСТРАДАМУСА, для кого–то ТЕРРОР и КОЛО–ВРАТ, для кого–то КОРОЛЬ И ШУТ и БЕГЕМОТ, для кого–то 1,5 КГ ОТЛИЧНОГО ПЮРЕ и СМЕХ, для кого–то АВТОУДОВЛЕТВОРИТЕЛИ и ХЗ, — но все они признают, что первой панк–группой «всея Руси» (анархической, а впоследствии интеллекту–альной и психоделической) является ГР.ОБ.
Феномен ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ в том, что один человек наигениальнейше смог выразить в своем творчестве (стихах и песнях) все те таинственные сто–роны жизни, о которых мы ломаем голову с переходного возраста: страх, смерть, любовь, ненависть, слабость, тягость, свой личный опыт и прочие мудрости. Послания Егора Летова можно сравнить с учением китайских филосо–фов: для кого–то слишком заумно, другие же постигают этими словами всемир–ную мудрость (не зря у Егора есть прозвище «Джа»). Так что же из себя представляет эта таинственная, мифическая группа — ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА?!! Разъяснить это невозможно, но вот попытаться рас–сказать… — это и призвана сделать данная книга.
Часть 1.
Глава 1. «Посевы»
…С рок–музыкой Игорек Летов впервые познакомился, когда ему было при–мерно восемь лет. Его брат, в последствии известный джазовый музыкант Сер–гей Летов, а тогда — студент новосибирского университета, постоянно приво–зил из новосибирского Академгородка пластинки. Это были записи группы THE WHO, SHOCKING BLUE и других, на которых росло то советское поколение. У старшего Летова отношение к этим записям было сугубо рациональной («попол–нение своего материального положения путем записи всем желающим по три руб–ля» — сам–то Сергей классику слушал — Моцарта, Баха). А вот на его младшего брата эта музыка подействовала совершенно иным образом. Первое же прослуши–вание THE WHO оказало на Егора «одно из самых убойных потрясений», и он по–нял — «…вот оно, и в этом весь я, и это — для меня».
1972 г. Омск. В стране — «развитой социализм», у Егорушки в граммо–фоне — «A Quick One» THE WHO и первое убойное потрясение в жизни — рок–н–ролл! Дальше было достаточно классически — THE BEATLES, ROLLING STONES, LED ZEPPELIN, потом GENESIS, YES, лет в 18 возврат к калифорнийщине и DOORS и случайно в 1982 «Never Mind The Bolloks» SEX PISTOLS. Они противоречили, с музыкально–эстетической точки зрения, летовским вкусам, но нутром — дико понравилось. И после ADAM AND THE ANTS и SPECIALS Егор понял всю эту музы–ку. Понял в смысле принял. И вошел в нее.
Надо сказать, что в этом Летов–младший повторил тропу многих русских рок–музыкантов периода рок–войны. Когда типичного советского рокера спраши–вали «почему вы решили стать рок–музыкантом», тот, не долго думая, отвеча–ет: «я услышал THE BEATLES (THE WHO, YARDBIRDS, LED ZEPPELIN, VELVET UNDER–GROUND, PINK FLOYD и т.д.) и понял, что должен играть рок». Действительно, не имея отечественных образцов для подражания, советская молодежь была про–сто обязана находиться под воздействием западных групп. Для юного Егора это были группы, с которыми его знакомил Сергей. В дальнейшем, брат довольно долгое время записывал ему различные команды: THE BEATLES, URIAH HEEP, LED ZEPPELIN, PINK FLOYD, NAZARETH, IRON BUTTERFLY и многие другие. Вообще Сергей Летов в то время в Новосибирске учился — ФМШ, Университет…
Новосибирск — это особая история: там есть Академгородок. Был такой опыт в 60–х: собрали одаренных детей в одном месте, поселили недалеко от города, в общежитиях, и решили посмотреть, что из этого выйдет. А вышел из этого невиданный процесс духовного освобождения. Такого не было ни в Ленин–граде, ни в Москве: что–то типа гражданской войны, забастовки и т.п. Потом все, в конце концов, разогнали. Сергей позже в Москве саксофон купил и стал саксофонистом, а тогда просвещал младшего Игоря. Между прочим, из–за этих записей Егор себя относит к поколению 50–х годов, хотя родился гораздо позже. SHOCKING BLUE, LED ZEPPELIN, «Revolver» битловский… Когда он их услышал, на него они так подействовали, что все прямо сразу поехало. Егор стал записывать рок и жил на этой музыке лет де–сять. «Для меня, наверное, это было самое счастливое время», вспоминает Ле–тов. — «Поэтому я себя причисляю к поколению тех лет. Все мои друзья на семь лет меня старше».
Непосредственно перед образованием своей первой рок–группы Егор два года (1980 и 1981) прожил в Москве у брата. Он впитывал всю эту музыку. По его собственной теории «…человек, завязанный в какой–то творческой среде и получивший информацию, через некоторое время… это, как переполненный стакан; просто накапливается творческая энергия». Летов в полной мере впи–тал идею панка как жизненной философии. Именно тогда, в 1980–м году у Егора (а было ему в то время 16 лет) появилось желание «делать что–то свое» и он решил собрать группу, сразу же начав сочинять свои первые тексты. Купив в Ленинграде бас–гитару, Егор Летов возвращается в Омск.
В 1982 году все и началось, — началось воплощение идей Егора. В это время начинаются первые музыкальные эксперименты в рамках образованной группы ПОСЕВ (POSSEV), ставшей, по сути дела, точкой отсчета в существова–нии омского панка, подарившего отечественной музыке немало громких имен, о которых речь пойдет ниже. Свое название группа получила в честь известного западного русскоя–зычного издательства антитоталитарной направленности Possev Verlag и в те годы уже само по себе воспринималось как провокация. «Начали мы играть, то–гда еще хиппи, — вспоминает Летов, — но почему–то, как только мы взяли ги–тары, — сразу в панк полезли. Непонятно каким образом, как только играть начали, только драйв покатил, сразу SEX PISTOLS какой–то получился, совер–шенно непроизвольно, причем даже у ребят, которые ничего подобного не слы–шали». Так вот и получилось: собралась тусовка хиппи, стала музыку играть — а у них панк вдруг как попрет! В общем, те кому понравилось — остались. А остались Егор (вокал, ударные, бас), Андрей «Босс» Бабенко (гита–ра) и Евгений «Джон Дабл» Деев (бас), к которым время от времени присоеди–нялся Александр «Алекс» Ивановский (акустическая гитара). В этом составе POSSEV на протяжении трех лет своего существования — 1982–1984 гг. — запи–сал шесть магнитоальбомов:
«Всякие Картинки» (1982),
«Стратегия И Тактика» (1982),
«Дождь В Казарме» (1983),
«Сказки Старого Юнги» (1983),
«Музыка Любви» (1983),
«Reggae, Punk & Rock’n’Roll» (1984). Наиболее интересным из всех альбомов оказался последний, записанный в сентябре 84–го, незадолго до распада группы. Эта работа хоть как–то несла в себе идею и стиль. Она включала хиты тех лет «Мама, мама», «Панк и рок–н–ролл» и «Открытая дверь» (которые некоторое время сохранялись и в концерт–ном репертуаре ОБОРОНЫ). Музыкально альбом был разнообразнее своих предше–ственников и уверенно выходил за пределы их доморощенного хардкора. Частич–но его материал вошел в составленную Егором позднее антологию «История ом–ского панка. Том 1».
Егор определял стиль ПОСЕВА как «…смесь панка, психоделии и музыки 60–х годов». В первых альбомах группы Летов — с тех пор и поныне основной автор песен своих групп — попытался соединить ритмические формулы ортодок–сального панка со звуковыми коллажами фри–джаза.
«Молодежь» действительно и по качеству и по материалу была «пога–ной». Безусловно здесь играет роль то, что материалом для записи послужили песни сочиненные давно и в той или иной степени реализованные на альбомах ПОСЕВА, ЗАПАДА и ранних опусах ОБОРОНЫ. Хотя здесь можно отметить запоми–нающиеся стеб–хиты «Я ненавижу женщин», «Клалафуду клалафу» и уже упомина–шаяся «Мама, бля. И кроме того, абсолютно не напоминающие стебалово, серь–езные «Поганая молодежь», «Не смешно», «Открытая дверь». В окончательном варианте, претерпев множество утомительных изменений, переигрывание в раз–ных местах материала, реставрацию и реконструкцию, альбом возник осенью 89–го года, хотя, по идее, должен бы — в начале 85–го».
«Оптимизм» — работа гораздо более зрелая. Хотя бы потому, что аль–бом представляют песни написанные за последние месяцы («Я бесполезен», «Детский доктор», «Это не я» и другие). Заглавную композицию проникновенно исполнили Валерка Рожков (флейта, гитара усольско–сибирской группы ФЛИРТ) и Егорка Летов. Потом песня «Оптимизм» станет настоящим хитом ОБОРОНЫ, ее ви–зитной карточкой, наряду с «Like A Rolling Stone», «Все идет по плану», «Русским полем экспериментов». На обоих альбомах, по словам Летова, наблюдалась «подозрительная смесь «волны», панка и идиотизма». Оба они по качеству Летову не понрави–лись — не то чтобы плохо (на самом деле хорошо записаться было большой про–блемой и в середине 80–х гг.), а просто была очень большая усталость, и за–писались без драйва, без напористости. Сразу после этого Егор и Кузьма переписали материал, который получил название «Поносные Звучания». О «Поносных звучаниях» Егор говорит так: «Курносая, бездарная попытка записаться на «Akai» — однако, через советские микрофоны (за неимением прочих), что, естественно, и окрасило общее звуча–ние в крайне «поносные» тона. Помогали в работе нам с Кузей: его жена — Ирина Родионова (вокал, подпевки) и некий безумный инженер Саша Бусел, по прозвищу «Патриот». Вместо ударных — пионерский барабан и какая–то железя–ка. Запись отвратительная». И в общем–то он прав. (Здесь присутствует еще один замысловатый момент: авторитетный журнал «РИО» говорит, что «Поносные звучания ГО» — это двойник составленный из пленок «Поганая молодежь» и «Оп–тимизм». Егор, как видите, говорит обратное. Не всегда авторы рассказывают правду о своих творениях, но все же доверимся Летову.)
Вообще весь 85–й год Летов и Кузя целенаправленно, причудливо и за–мысловато сочиняли свои страшные песни и записывались, как в домашних, так и в полустудийных условиях, лихорадочно и отчаянно разворачивая и примеряя внушительный арсенал идей и средств. Уже тогда в этих двух личностях начал складываться творческий симбиоз двух умов, направленных на нахождение абсо–лютно нестандартных ходов в музыке. Здесь пожалуй стоит сказать об этой знаменитой, но абсолютно не крупной, мифической «фирме звукозаписи» Гр.Об–Records. На этой студии с 84–го по 90–й годы записывались, репетировали и попросту жили почетные сибир–ские «гаражные» группы, такие как Г.О., Янка, ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ, КОММУНИЗМ, АР–МИЯ ВЛАСОВА и другие. Первоначально название Гр.Об–Records относилось исключительно к до–машней студии Егора Летова, в которой он работал с самого начала своей дея–тельности, с 1984 года. Позже оно распространилось на все омские (а также и не омские) записи ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ и групп, с ней ассоциированных. Это, собственно квартира Егора, вернее его комната, оснащенная всевозможной «ап–паратурой» отечественного и самопального изготовления и свойства. Взращен–ный на мифах западной рок–сцены и отечественной контр–культуры, Летов соз–дал беспрецедентный по своей внутренней организации микромир, действующую модель независимой фирмы звукозаписи, которая, практически не имея своего материального воплощения и, соответственно, экономики, обращалась в конце 80–х к аудитории, сравнимой по численности с потребителями продукции «Rough Trade», «Mute» или «Alternative Tentacles».
Для создания «фирменного» саунда ГР.ОБА комната в омской квартире Летова была превращена в настоящую подпольную студию. Стены комнаты были покрыты звукоизоляционным материалом. В углу находилась ударная установка, которая со временем начала обрастать кучей всевозможных перкуссий, бонгов и там–тамов. В часть барабанов напихивались какие–то тряпки — «чтобы звучало как–то по–новому или, наоборот, вообще не звучало». Два развороченных маг–нитофона «Олимп» стояли со снятой панелью, отпугивая случайных посетителей своей обнаженностью и беззащитностью. Фирменный саунд ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ немногие понимают правильно. В интервью журналу «Урлайт» в 1988 году Егор доходчиво объяснит читающей пуб–лике, что в роке должна существовать идея «неискусства» (что это такое под–робно читайте соответствующую главу), которая может выражаться через ато–нальность или через динамически–примитивный рок–н–ролл. Причем в целом — нужна свобода, а в атональности ее больше. Есть свобода, например, слажать и поэтому нет страха сыграть хреново, потерять ноту и тому подобное. Свобо–да создает простор для деятельности. В этом атональность и хороша: она соз–дает импульс внутри художника. А сокрушительный драйв, который так раскачи–вает и возбуждает публику, играет здесь абсолютную роль. Атональность его не только не разрушает, а и создает (как у группы EINSTURZENDE NEUBAUTEN).
А если касаться ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, то Егор считает, что то, что они делают панк — это именно то, что называют «панк», «хардкор». Это именно не музыка и не искусство. Это достигается путем, ну, допустим, Гри Колтен. Музыка, свободная только в той степени, в какой ошибка музыканта — любая — может вписаться в полный контекст, скажем так. Допустим, в музыке GENESIS или YES, любая ошибка будет выпадать и все ломать. А вот во ФЛИТ ШИГЕРЕ ин–дустриальной музыке, как STANDINТ ABOUT IT, там ошибки быть и не может, по–тому что любой звук, любая музыка вписывается в контекст. Вот это называет–ся грязным подхватом электро.
Первые магнитоальбомы группы (под ними подразумеваются «Поганая Моло–дежь» и «Оптимизм».)(именно первые, так как они были включены в альбомогра–фию) с одной стороны, разнесли музыку новой группы далеко за пределы Сиби–ри, но с другой — поставили группу под удар соответствующих органов, усмот–ревших в ее творчестве явный криминал. ГР.ОБ стал популярен за пределами Сибири. Даже находясь в глухом подполье, эта команда влияла на настроения и умы людей и неотвратимо становилась для властей социально опасным явлением. Последствия не заставили себя долго ждать — в конце 85–го с ГР.ОБОМ начали активно бороться, началась пора репрессий. В деятельность ОБОРОНЫ вмешались местные правоохранительные органы. Все началось с того, что мать Андрея Бабенко, будучи какой–то партийной деятельницей, услышала записи группы, пошла в КГБ и сказала. «Товарищи, мой сын втянут в антисоветскую организацию». В то время вокруг ГР.ОБА образова–лась такая тусовка, где ходили перепечатанные Аксенов, Стругацкие и т.д. Поэтому ее, недолго думая, назвали антисоветской, как и весь советский ан–деграунд 80–х.
В ноябре музыкантов арестовали и пытались сфабриковать дело по пово–ду антисоветской организации и об организации террористического акта(взрыв нефтебазы (!).). ГБ тогда стало очень сильно трясти — музыкантов допрашивали по десять–пятнадцать часов при слепящем свете ламп, пытаясь выбить призна–ние о сотрудничестве с западными службами. Майор В.В. Мешков (впоследствии увековеченный Летовым в песне «Лед под ногами майора»), который вел это «дело», тщетно пытался взять с Летова подписку о том, что он не будет петь и сочинять «соответствующие песни», а с его знакомых — о том, что они не будут иметь никаких дел с Егором(надо заметить, что «холодная рок–война» (1983–1987) в это время шла полным ходом)… Кроме того Летову инкриминировалась антисо–ветская деятельность, агитация и чуть ли не создание диверсионных групп!
Забегая вперед, нужно сказать, что, когда майора Мешкова Владимира Васильевича, сняли за что–то с должности, музыканты ОБОРОНЫ хотели сделать акцию: прийти домой, принести ему цветочков, яблочков — как больному — и так далее, тортик ему купить, а потом решили, что это дорого будет — торт покупать. Несмотря на отказ от акции, прошел такой слух, что они купили ве–нок майору и подарили ему (разумеется при жизни)! Возвращаясь к подписке, надо заметить, что знакомым Егора говори–лось, что в случае контактов с Летовым их посадят на три года. В подписке было указано, что его друзья не будут играть в группе и заниматься антисо–ветской деятельностью, говорить с Егором антисоветские разговоры (!) — так было указано в формулировке. Они расписку дали… С теми, кто подписку дал, Летов больше не контактировал. Не только потому, что они его предали, а просто тяжело было общаться со сломавшимся человеком. У советского ГБ были проверенные способы ломать людей.
Их запугали, они подписались в том, что было и чего не было, в об–щем–то, забили всю компанию. Испугались, а после этого им уже как–то и са–мим неловко было. Причем человеку угрожали тем, чего он больше всего боит–ся. Один дискотечник знакомый привез как–то к Егору аппаратуру записывать–ся. Его потом встретили на остановке и сказали, что с его новорожденной дочкой могут быть неприятности, зачем ему, мол, ее подставлять?! Он побелел лицом, пришел снова, забрал все и уехал.
Самому Летову угрожали тем, что если он не расскажет, откуда самиз–дат и т.д., начнут вкалывать так называемые «правдогонные» средства, т.е. наркотики, чтобы он в состоянии невменяемости что–то сказал. После этого дело повернут так, что он стуканул — именно стуканул, а не сказал под дав–лением. Это продолжалось месяц. До этого Егор ничего подобного не испытывал: наркотики не пробовал, галлюциногены разные — этого не было. Тогда и пришла мысль: а есть ли смысл чем–то заниматься. Он просто решил с собой покон–чить. Написал бумажку: «Кончаю с собой под давлением майора Мешкова Влади–мира Васильевича» и т.д. В КГБ каким–то образом стало известно об этом (как — неизвестно). И, то ли вследствие этой попытки самоубийства, то ли по другой причине, но Егора признали невменяемым. После этого его забрали в психушку и дело вре–менно приостановили. Группа фактически перестала существовать: Летов ока–зался в психиатрической клинике, Костя Рябинов был «срочно призван в ар–мию», несмотря на сердечную недостаточность, — службу он проходил на космо–дроме Байконур, в строгих условиях. «Поздней осенью 85–го, — рассказывает Егор, — нашей еретической деятельности был положен свирепый пиздец. По окончании серии задушевных бесед Кузю отправили в доблестные ряды Красной Армии (в район Байконура «закрытый», разумеется), меня же — в психушку».
Летова в психбольнице в течение нескольких месяцев накачивали психо–тропными средствами. Временно ослепнув, он столкнулся с раздвоением созна–ния и прочими «побочными явлениями», но все же сумел выстоять. Чтобы не сойти с ума, Егор целыми днями писал стихи и рассказы. Одно из таких стихо–творений удалось сохранить:
«В сумасшедшем доме художнику приснилось,
Что кровавые туши убитых зверей на мясокомбинате,
Превратились в огромные сочные
Апельсины, гранаты, лимоны.
И вот они на крюках легонько покачиваются,
Тихонько звенят…»
В психушке Летов пробыл с 8 декабря 1985 по 7 марта 1986 гг. среди дис–сидентов и буйнопомешанных. Впрочем, даже находясь там Летов через навещав–шего его Олега Судакова передавал свои сочинения «на волю».
«В отношении моего опыта в психушке я бы использовал афоризм Ницше: «То, что меня не убивает, делает меня сильнее», — пишет Летов в своей «Творческо–политической автобиографии». — «После этого я понял, что я сол–дат. Причем солдат хороший. Понял я также, что отныне я себе больше не при–надлежу. И впредь я должен действовать не так, как я хочу, а так, как кто–то трансцендентный хочет» (Летов Е. Именно так все и было (творческо–политическая ав–тобиография) // Лимонка. — 11.1993. — №2–3). Выйдя из больницы, Летов решил, что надо продолжать гнуть свое дело. В условиях полной изоляции он пишет песни, созвучные его радикальным взгля–дам того периода: «Дезертир» («…сорвите лица — я живой»), антикоммунистический «Бред» и одну из первых суицидальных композиций «Умереть молодым», близкую по духу моррисоновской «No One Here Gets Out Alive». «В марте я освободился и сразу же решил работать в одиночку — по причине печального отсутствия хоть в малой степени врубающихся (не говоря уже о таких соратниках, каким был Кузя Уо), а также по причине обильного и крайне навязчивого наличия стукачей», — тяжело вспоминает Егор.
По сути, это был период полной изоляции. Никто с диссидентом Летовым играть не хотел, он тогда не знал ни ПИК ЭНД КЛАКСОН, ни вообще никого не знал. Эти и другие песни долгое время существовали в черновом варианте, по–скольку никакой возможности записать их у Летова не было. На дворе стоял 86–й год — антироковая кампания, докатившись до Омска с двухлетним опозда–нием, была в самом разгаре. Все музыканты боялись контактов с опальным про–ектом Егора. Вот и решил он записать весной 1986–го в одиночку «Красный альбом». Но ему не дали, то есть человеку, который принес ему аппаратуру на дом, в ГБ пригрозили, что если он не заберет аппаратуру, то у него будут неприят–ности с работой, с женой, с детьми и т.п. Он пришел, всю аппаратуру забрал, извинился и ушел. Не правда ли, история повторяется?! В конце мае 1986 г. в газете «Вечерний Омск» появилась злобная ста–тья «С чужого голоса», в которой Летова — по его словам — «справедливо об–виняли в антисоветизме и несправедливо — в фашизме». Статья обошла весь Омск, после чего появился очень нездоровый ажиотаж вокруг его имени. Егора представили в статье как фашиста–диссидента какого–то, совершенного дебила. Причем, именно как фашиста. Про него стали ходить слухи, что он свастики на домах рисует огромные, после чего приходиться вызывать бригады маляров, ко–торые эти свастики закрашивают — бред пошел.
После этого концерта Егор буквально чуть не повесился, так как был крайне энергетически опустошен по причине отсутствия контакта с аудиторией. Отсюда и такое трагическое название этого бутлега. Оригинал он уничтожил, но кто–то, видимо, все–таки успел перекатать его себе и вот запись недавно «всплыла» (правда в сильно порезанном виде) в Иркутске.
На этом фестивале Егор Летов познакомился с Янкой Дягилевой, «Черным Лукичем» Вадимом Кузьминым и другими своими будущими соратниками. Все они после фестиваля отправились в Омск и на квартире у братьев Лищенко записали акустику. Через некоторое время Черный Лукич вместе с Мишей Поздняковым снова посетили Омск и они попытались организовать у Егора группу КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ОПАСНОСТИ, но в статусе этой группы им удалось записать всего одну песню. Вернувшийся из Новосибирска домой Летов прекрасно понимал, что пока комсомольская «телега» о фестивальных подвигах дойдет до Омска, у него в распоряжении еще имеется несколько недель. Не теряя времени, Егор свез к себе домой аппаратуру ПИК ЭНД КЛАКСОН и в этот узкий временной интервал мая–июня 87–го года на время уходит в свою студию и в одиночку записывает ПЯТЬ (!) получасовых магнитоальбомов: «Мышеловка» (1987), «Тоталитаризм» (1987), «Некрофилия» (1987), «Хорошо!!» (1987), «Красный Альбом» (1987) (хо–тя по понятиям Летова все альбомы 1987 года — это один альбом. Они записаны в одном звуке, в одной тематике, с одним принципом построения текста. Тогда этот подвиг еще более достоин восхищения — запись пятерного (!) альбома).
Все эти альбомы были записаны единолично Егором, но в аннотации к ним состав группы определялся так: Джа Егор — вокал; Лукич — ударные; Майор Мешков — соляг с фузом; Килгор Траут — бас; Дохлый — гитара. Под всеми эти–ми псевдонимами, как вы понимаете, скрывался сам Летов: фамилию Мешков он взял у уже известного нам майора КГБ, Килгор Траут — это один из любимых персонажей Курта Воннегута, а Лукич — не более, чем завуалированная ссылка на вездесущего Ильича. «Записал в одиночку, — подтверждает Егор, — то есть накладывал все инструменты сам. Просто чтобы не разучивать партии, не канителиться». Добрый приятель Летова, Дима Логачев, не пожалел для друга магнитофон «Олимп–003», на который было записано процентов восемьдесят всей ГрОб–продукции. В свою очередь «клаксоновцы» радужно и радушно снабдили Егора другими необходимыми для записи инструментами, которых он сроду никогда своих не имел, и аппаратурой, включая второй магнитофон. Оба магнитофона Летов слегка переделал, добавив в общую электрическую цепь мерзостное зву–чание советских колонок и долбежно звучащих инструментов.
Формально числившийся художником–оформителем, Летов к тому моменту уже давно находился в свободном плавании. Не связанный с социумом никакими договорами, он нес трудовую вахту у себя дома, фиксируя по одному альбому за два–три дня, наполненных, правда, практически непрерывной 12–часовой работой. Тогда Егор был сторонником максимально быстрой, внезапной записи («чтобы все рождалось прямо вот тут, прямо сейчас!»), считая, что длитель–ная работа убивает вдохновение и создает «ремесленность» . Материалом для работы послужили композиции периода 1985–1987 годов. Записи альбомов предшествовало немалое количество полустудийных экс–периментов, проведенных Егором Летовым и Кузей Уо в подвалах и институтских лабораториях города Омска. Вот как, например, Егор описывает открывающий эту серию альбом — «Мышеловку»: «…Это — фактически мой первый «достойный» альбомчик, за ко–торый мне не стыдно. Помню, что когда я его закончил, свел и врубил на пол–ную катушку — то начал неистовым образом скакать по комнате до потолка и орать от раздирающей радости и гордости. Я испытал натуральный триумф. И для меня это до сих пор незыблемо остается основным мерилом собственного творчества: если сотворенное тобой не заставляет тебя самого безуметь и бесноваться от восторга — значит оно — вздорная, бренная срань. «Мышеловка» — как и «Красный альбом» — сборник ранних (84–86) песенок, сборник несколь–ко наивный и бравурный, зато очень живой и энергичный. Густое изобилие кли–чей «хой!»…». В записи каждого из инструментов приходилось прибегать к немалому количеству технических хитростей. Для того чтобы зафиксировать на пленку сложную барабанную партию, Летов записывал ее на девятую скорость и играл в два раза медленнее необходимого темпа. Затем магнитофон переключался на 19–ю скорость, в результате чего барабаны звучали в режиме хорошо темпериро–ванного хардкора — как, например, в композициях «Пластилин» и «Иван Гов–нов».
Уже в те годы Летов тяготел к грязному звучанию. «Вся беда нашего отечественного рока, возможно, состоит в том, что все стараются записаться почище, — говорил он в одном из интервью, датированном 1989–м годом. — С одной стороны, чтобы создать мощный саунд, который достигают такие команды, как STANDINТ ABOUT IT или хардкоровые команды (хотя бы такие, как BIG COUNTRY), для этого нужна очень хорошая аппаратура. Причем не то чтобы ну–жен какой–то там Брайан Ино и так далее — для этого нужен просто аппарат огромный, то есть огромный преобразователь звуков, синтезаторы и все такое. Вот для того, чтобы создать такое аудио (и то же самое относится к тому, чтобы создать звук) каким, допустим, записываются ДК все это совсем не нуж–но. Потому что так, как пишется ДК, на Западе не пишется ни одна команда, и я просто не понимаю, как это возможно». Причем проведение здесь границы между понятиями «чистый звук» или «грязный звук» довольно условно. Тут надо сделать отступление в сторону и отослать читателя к главе, где он дает интервью журналу «Урлайт», объясняя что такое рок и что такое панк. Так как панк — это в общем–то не музыка и не искусство, а так как не музыка и не искусство, то нет понятия «чистый звук» или «грязный звук», а есть определенная ритмическая структура, есть определенная гармония (достаточно специфическая) и определенный текст, ко–торый идет как мантра. Ну и самое главное — электрические вещи, а это дос–тигается не путем грязного звука или чистого звука. Это достигается путем, ну, допустим, Гри Колтен. Музыка, свободна только в той степени, в какой ошибка музыканта — любая — может вписаться в полный контекст. Допустим, в музыке GENESIS или YES, любая ошибка будет выпадать и все ломать. А вот во ФЛИТ ШИГЕРЕ индустриальной музыке, как STANDINТ ABOUT IT, там ошибки быть и не может, потому что любой звук, любая музыка вписывается в контекст. Вот это я называю грязным подхватом электро.
На сессиях ГР.ОБА Летов упорно придерживался установки писаться бы–стро, грязно и максимально энергично. Считая, что атональное сопровождение создает драйв, он в рамках избранного шумового безумия оставался неплохим гитаристом — даже несмотря на некоторую наивность инструментальных вставок («Он увидел солнце», «Дите», «Дезертир»). Последовательность записи была следующей: Летов играл на барабанах, потом на гитаре, басу и только в самом конце на образовавшуюся инструмен–тальную болванку накладывал голос и дополнительные гитарные партии. Затем вся запись прогонялась через самодельный ревербератор. Егор, по его же словам, «в дрызг и брызг насрал на всяческие очевид–ные нормы звучания». Суровая противофаза, чудовищный перегруз, сплошной пердежный и ревущий среднечастотный вал… Вокал несколько «посажен» в пользу интенсивности и плотности звучания, что привело в некоторых случаях к заметному затруднению восприятия текстов слушателем.
Как и остальные студийные опусы ранней ОБОРОНЫ, «Мышеловка» уклады–валась в рамки тридцати минут и состояла из пятнадцати очень коротких, но очень энергичных композиций. Несмотря на пять наложений, примитивную техни–ку и нехватку времени, Летову удалось создать один из самых живых и ярост–ных альбомов за всю историю советского рока. Альбом открывался стихотворением «Так же как раньше», написанным Ле–товым в 85–м году:
«Словно после тяжелой и долгой болезни я вышел под серым уютным дождем,
прохожие лепят меня как хотят,
так же как раньше
я в мятой и потной пижаме,
но уже без претензий на белый полет;
скоро придет осень»
Большинство песен напоминали доведенный до экологического примитивизма панк, сыгранный в стиле калифорнийских подвальных команд середины 60–х го–дов. Вокал Летова аналогов не имел. Это был монотонный вой с элементами ша–манского нагнетания напряжения, разукрашенный анархическими лозунгами и вы–криками «хой» — как у Майка на альбоме «LV».
Следующим альбомом был «Хорошо!!», его основу составляли песни 86–87 гг. (подавляющее большинство 86 г.). В момент записи (середина июня 87–го) скоропостижно погорели все усилители, колонки и вообще — все способное зву–чать, кроме наушников. Дописывал и сводил Егор исключительно с помощью оных. Этим объясняются обидные казусы — например, чрезмерное изобилие высо–ких частот. «Красный альбом» завершал эту серию из пяти альбомов. Летов его характеризует так: «Электрический «оригинальный», что называется, вариант, возникший летом 87–го в период записи целой серии альбомов, в которой он оказался завершающим. Этим и объясняется откровенно неважное качество запи–си, ибо к тому времени, когда ему следовало возникнуть, я уже жесточайше и безбожнейше заебался все отстраивать, выстраивать, ручки крутить, колонки двигать и т.д. и т.п., что и привело неминуемо к излишне мерзностному зву–чанию, хотя это досадное упущение, возможно, отчасти и компенсируется край–не вдохновенным исполнением. Это — сборник ранних вещей (83–86), предназна–чавшихся для первых двух альбомов, тогда еще не готовых и печально существующих лишь в бутлеговских, курьезных версиях».
Летов боролся с социумом в лице доперестроечного совдепа — а совдеп в свою очередь боролся с Летовым. В конце июня до Омска наконец дошла ком–сомольская телега, направленная из Новосибирска кем–то из организаторов фестиваля. Летову грозила вторая серия принудительного лечения в психболь–нице — со всеми вытекающими последствиями. Мышеловка, однако, не захлопнулась. Егору как раз в это время Янка посоветовала, что называется «двинуть лыжи». Не дожидаясь появления санита–ров, Летов прихватил сумку со свитером, купил билет на поезд до Москвы и отправился в автономное плавание по стране. «Мы с Янкой были в бегах вплоть до декабря 87–го года, — вспоминает Егор. — Объездили всю страну, жили среди хиппи, пели песни на дорогах, пи–тались чем Бог послал. На базарах воровали продукты… Жили в подвалах, в заброшенных вагонах, на чердаках… В конце концов, благодаря усилиям моих родителей розыск прекратили и меня оставили в покое. Начинался новый этап перестройки и диссиденты уже никому не были нужны». Во время путешествий в гордом одиночестве по городам и весям необъ–ятной своей Родины Летов дает сольные концерты, появляется (правда в каче–стве гостя) на знаменитом культовом рок–фестивале в Подольске, посещает Симферопольский фестиваль, где знакомится с Романом Неумоевым (ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ), который приглашает его и Янку в Тюмень. Визит Егора Летова в Тюмень осенью 87–го года повлек за собой запись популярного бутлега сборно–го проекта сибирских (преимущественно тюменских) панков — одноразовой груп–пы ИНСТРУКЦИЯ ПО ОБОРОНЕ. Под названием «Карма Ильича» запись, произведен–ная в одной из местных пэтэушных общаг, вышла в свет. В работе участвовали: Роман Неумоев, Александр Ковязин (бас), «Шапа» Юрий Шаповалов (все трое — ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ (кроме того Шапа — создатель группы СОЮЗ ГОВЕННЫХ ЧЕЛОВЕЧКОВ и автор ее двух единственных песен)), Артур Струков (КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ), «Крюк» Кирилл Рыбьяков (лидер групп АЛЬ ДЖИХАД АЛЬ ИСЛАМИ и КООПЕРАТИВ НИШТЯК), некто «Джаггер» Владимир Медведев (флейта, ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГАСТРОНОМ) и Егор Летов. Кроме того вышел бутлег этого проекта «Музыка Весны» (1987) .
Работа эта довольно противоречивая, поэтому ее лучше объяснит непо–средственный участник всех событий — Летов. «Это — курьез. Промозглой осе–нью 87–го сидели мы как–то раз в некой душной и тошной каморке какой–то Тю–менской общаги, кажется, пили. И заодно, от нехуй делать, записывали на «Ростов» свои песни. И было нас семеро: Ромыч, Саша Ковязин (общий басист), Шапа, Артурка Струков, я, Кирилл Рыбъяков и некто Вова Джаггер. И вот так вот, сидя, мы попеременно и поочередно наигрывали свои дерзновенно–откровенные опусы под сочный аккомпанемент баса и гитары, душисто фуззящей через советский перегруженный кассетник. В результате возник часовой бут–лег, из которого я впоследствии и произвел сорокаминутную выборку. Она, по–видимому, и имеет некое ограниченное хождение, т.к. оригинал записи куда–то таинственно канул». Так Егор встретил зиму…
|
|
Просмотров: 8474 |
Добавил: krik
| Рейтинг: 5.0/1 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
|
